25.09.2024 17:29
Аналитика.
Просмотров всего: 15615; сегодня: 167.

Воины дивизий народного ополчения Москвы 1941 года

Немало ценных для историка свидетельств о дивизиях народного ополчения Москвы 1941 года хранятся в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации (г. Подольск), Центральном архиве города Москвы, Центральном музее Вооружённых сил, Музее обороны Москвы, Государственном историческом музее, Музее истории Москвы, Отделе письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ), Российском государственном архиве литературы и искусства. Особый интерес представляют находящиеся в Научном архиве Института российской истории РАН (НА ИРИ РАН) материалы Комиссии по истории Великой Отечественной войны (руководитель И.И. Минц). Она первоначально именовалась Комиссией по созданию хроники Великой Отечественной войны и была создана в Москве уже в декабре 1941 года, а с начала 1942-го работала при президиуме АН СССР. Лишь незначительная часть её материалов, касавшихся ополченских формирований Москвы 1941 года, была опубликована и использовалась в научной литературе.

В данной статье сделан обзор подборки неопубликованных документов из НА ИРИ РАН и ОПИ ГИМ, повествующих о бойцах и командирах дивизий народного ополчения, созданных в 12 районах Москвы в начале июля 1941 года.

В Научном архиве ИРИ РАН хранятся интересные воспоминания бывшего начальника политотдела 8-й дивизии народного ополчения (ДНО) Н.И. Соколова и стенограмма беседы с бойцом этой же дивизии П.М. Якобсоном. При этом мы просматривали не только материалы Комиссии по истории Великой Отечественной войны и ОПИ ГИМ, но также личные листки по учёту кадров тех бывших сотрудников Института истории АН СССР и выделившегося из него в 1968 году Института истории СССР АН СССР, кто вступил в 1941 году в ряды народных ополченцев (В.А. Дунаевского, Б.Л. Маркуса, П.Г. Рындзюнского). Вот лишь один пример. Студент исторического факультета Московского университета Владимир Аронович Дунаевский (1919—1998), вступивший в начале июля 1941 года добровольцем в 8 ДНО Краснопресненского района Москвы, далеко не сразу стал указывать об этом в анкетных данных: видимо, из-за того, что попал в октябре того же года в окружение.

Примечательно, что благодаря представителям гуманитарной интеллигенции, которые стали политработниками ополченской дивизии Киевского района Москвы, ещё в 1942 году появились первые работы по её истории. В качестве приложения к красноармейской газете «Боевое знамя» в 1942-м Госполитиздат выпустил тиражом 3000 экз. брошюру «В боях за родину» под редакцией Я.А. Конрода, состоявшую из статей и очерков, которые были опубликованы в газете «Боевое знамя» Н-ского стрелкового соединения. В её подготовке участвовали также И. Аргинский, Г. Берёзко, А. Макаровский, В. Мирошевский и др. (Имя батальонного комиссара Б.Л. Маркуса, чьё изображение имеется на групповой фотографии политотдела дивизии, в выходных данных и тексте почему-то отсутствует.) Редактором этой дивизионной газеты стал историк В.М. Мирошевский.

Старший батальонный комиссар Д.Т. Шепилов подписал предисловие к брошюре. В ней популярным языком описаны фронтовые будни «народноополченческого соединения», сформированного в Киевском районе Москвы в начале июля 1941 года и принявшего боевое крещение уже 3 октября на р. Десне, западнее г. Кирова. Первым командиром соединения был полковник А.В. Богданов, военкомом — секретарь парторганизации Института экономики АН СССР И.А. Анчишкин. В дальнейшем, в ноябре—декабре 1941-го воины-ополченцы сражались под Каширой, за Алексин, Тулу и Полотняный Завод. Эту брошюру (подписанную к печати 11 июня 1942 г. и напечатанную в московской типографии «Искра революции») по праву можно считать первенцем в историографии народного ополчения Москвы 1941 года.

В издании «В боях за родину» отмечается, что первоначально «в рядах ополченцев оказались и неустойчивые люди, струсившие перед лицом грядущих боёв». Но после обучения уже в августе и сентябре «ёще недавно рыхлое тело соединения приобретает упругость настоящей воинской части», и «ополченческие ряды становятся рядами регулярной пехоты РККА».

В одном из разделов брошюры, озаглавленном «Женщина на линии огня», повествуется о храбрости разведчицы Шуры Воротниковой, военфельдшера Софьи Ильиничны Яхонтовой, санинструкторов Евдокии Лямчевой, Анны Марковой, Ольги Чухловой и Нины Яхонтовой.

Как свидетельствуют документы, директор Института экономики АН СССР доктор экономических наук, профессор Борис Львович Маркус (1900—1949) с июля 1941 года являлся бойцом, а затем инструктором пропаганды полка и политотдела ДНО Киевского района Москвы, которая участвовала в Сталинградской битве.

Будучи политработником Сталинградского фронта, Маркус под псевдонимом «Борис Львов» к началу 1943 года (ещё в дни сражения за Сталинград) подготовил рукопись «Ополчение Киевского района Москвы в боях за столицу», где дал условную нумерацию полков Н-ской ДНО (переименованной затем в 173-ю стрелковую дивизию) в период военного времени.

Б.Л. Маркус широко использовал документы штаба и политотдела дивизии, а также собственные впечатления и воспоминания однополчан. Несмотря на то, что ответственным редактором книги стал член-корреспондент АН СССР И.И. Минц, эту очень интересную рукопись фронтовика-подполковника, удостоенного двух боевых орденов, не удалось, к сожалению, издать ни в годы Великой Отечественной войны, ни после её окончания. Дело в том, что Б.Л. Маркус, описывая героизм ополченцев, не замалчивал и некоторые негативные факты (нарушения воинской дисциплины, ротозейство, расхлябанность, воровство и мародёрство отдельных бойцов, дезертирство с поля боя командира одного из полков капитана Иванова и др.).

Создание ополченских формирований спустя десять дней после начала Великой Отечественной можно рассматривать в определённом смысле как проявление отчаяния высшего партийно-государственного руководства СССР, осознавшего после сдачи Минска и Риги, что регулярных частей РККА недостаточно для отпора врагу. В ночь на 2 июля 1941 года под председательством В.М. Молотова в Кремле состоялось совещание ЦК ВКП(б), на котором местным партийным организациям было дано указание возглавить создание народного ополчения. Сразу же после этого совещания военный совет Московского военного округа (МВО) принял постановление № 0031 «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения», 6-й пункт которого гласил: «Боевая подготовка частей производится по специальному плану Штаба МВО». Этот документ послужил основой секретного постановления (вышло с грифом «Не публиковать») Государственного Комитета Обороны (ГКО) № 10 от 4 июля 1941 года «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения».

Постановление приняли на следующий день после радиообращения председателя СНК СССР и председателя ГКО СССР И.В. Сталина к советскому народу, в котором говорилось о необходимости создания армий народного ополчения «в каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага».

Согласно постановлениям в Москве план мобилизации составлял 200 тыс., в области — 70 тыс. человек. Ими планировалось укомплектовать 25 дивизий ополченцев. Мобилизация и формирование частей проводились по территориальному признаку. Каждый административный район Москвы формировал свою дивизию, которая доукомплектовывалась группами ополченцев из определённых районов Подмосковья. Для руководства работой по мобилизации жителей в дивизии ополчения и организации их материально-технического снабжения в районах Москвы и области создавались чрезвычайные «тройки» (первый секретарь райкома ВКП(б), райвоенком и начальник райотдела НКВД), находившиеся под руководством штаба округа. Законченные «тройкой» дела по мобилизации передавались в райвоенкоматы для оформления. Предписывалось формировать дивизии за счёт мобилизации жителей в возрасте от 17 до 55 лет в срок с 3 по 5 июля в Москве и с 3 по 6 июля — в Московской области. 40—50 проц. комсостава ополченских формирований июля 1941-го придавались новым дивизиям из кадров округа, остальные командиры назначались из ополченцев. От мобилизации освобождались призывники, имевшие на руках мобилизационные предписания, работники тех наркоматов оборонной промышленности, станкостроительных заводов и предприятий, которые районная «тройка» сочла бы исполнявшими оборонные заказы особой важности. Снабжение частей ополчения транспортом, рабочим инструментом, кухнями, обеспечение перевозки пищи и боеприпасов в радиусе 150 км от Москвы требовалось осуществлять за счёт ресурсов соответствующих районов и расположенных в них предприятий. Оружие и боеприпасы должен был обеспечить штаб МВО. За мобилизованным в ополчение сохранялось ежемесячное денежное содержание по последней занимаемой им должности, а в случае его инвалидности или смерти ему или его семье гарантировалась военная пенсия.

Словосочетание «добровольная мобилизация» в июльских постановлениях 1941 года можно толковать по-разному. Но в действительности имели место и добровольчество, и мобилизация коммунистов и комсомольцев. Правда, тех, кто уклонился от участия в народном ополчении, формально не причисляли к дезертирам и не преследовали по законам военного времени.

Уже к 13 ч 1 июля на заводе «Красный пролетарий» в добровольцы записались более 1000, а на «Электрзаводе» к 18 ч того же дня — 320 рабочих. 2 июля во Фрунзенском районе были поданы свыше 4500, в Ленинском — 3800, в Таганском — 2700 заявлений. Всего за четыре дня (2—5 июля) от москвичей поступили 168 470 заявлений. На 35—40 проц. ополчение состояло из людей с высшим и средним образованием, что было гораздо выше образовательного уровня РККА в целом. По воспоминаниям ополченца историка А.Е. Гордона, 5 ДНО Фрунзенского района Москвы на 60 проц. состояла из коммунистов и комсомольцев. Возраст ополченцев колебался от 17 до 55 лет. Набор в ополчение в Москве прекратили уже 7 июля, когда около 140 тыс. добровольцев записали в 12 дивизий неполного состава. В 25 батальонов истребителей танков вступили 18 тыс. жителей Москвы.

По сути дела к народным ополчениям 1941 года в широком смысле следует отнести не только собственно ДНО, но и коммунистические, рабочие полки, истребительные батальоны, отряды ПВО, боевые рабочие дружины. Кроме того, это были создавшиеся «снизу» партизанские отряды и подпольные группы, а также отряды строителей оборонительных укреплений. Входившие в них патриоты-добровольцы не жалели сил, здоровья, да и жизни для защиты Родины. Бойцы истребительных батальонов всегда считали себя народными ополченцами и в послевоенное время собирались ежегодно на встречи ветеранов в Центральном парке культуры и отдыха Москвы — обычно 3 июля, в день, когда началось массовое формирование дивизий народного ополчения Москвы. Порой ополченцы, выйдя из окружения, в октябре—ноябре 1941 года вливались в ряды истребительных, коммунистических и рабочих батальонов столицы. Такова, к примеру, военная судьба слушателя Высшей дипломатической школы, затем дипломата Павла Ивановича Костягина. Ряд ополченцев из командного состава 13 ДНО Ростокинского района Москвы были направлены для организации партизанской борьбы в тыл противника, на территорию Белоруссии. Перечень примеров подобного рода можно продолжить. К сожалению, в середине октября 1941 года в райкомах партии Москвы из-за опасения попадания в руки врага были уничтожены июльские списки ополченцев, что в послевоенное время осложнило для выживших участников Великой Отечественной войны поиск доказательств их участия в боевых действиях.

Отдел пропаганды и агитации МГК ВКП(б) и Управление политической пропаганды МВО издали в 1941 году листовку «Товарищи народные ополченцы Великой Отечественной войны», в которой содержались такие призывы: «Товарищ ополченец! Ты встал на борьбу против вооружённого до зубов свирепого врага. Помни, враг жесток и неумолим. Победу над сильно вооружённым врагом можно одержать только при хорошем знании военного дела. Изучай оружие, которым наша страна вооружила Красную армию. В совершенстве владей винтовкой, пулемётом, гранатой, миномётом, лопатой. Чтобы каждый удар штыка, каждый твой выстрел насмерть поражал врага. Будь готов к любым лишениям, к любым трудностям, которые неизбежны во время войны. Используй каждую минуту для совершенствования своих военных знаний. Трудно в учении — легко в бою! Чем больше упорства, тем ближе победа!.. Помни, сила армии в дисциплине! Дисциплина в армии — залог победы. Приказ командира — закон. Всю свою волю мобилизуй на чёткое и точное выполнение приказа командира. Расхлябанность, недисциплинированность — союзники врага. Сам никогда не нарушай железной воинской дисциплины и всемерно способствуй укреплению дисциплины в своей части. Помни, товарищ ополченец, что враг силён, хитёр и коварен, опытен в распространении провокационных слухов. Отрешись от благодушия и беспечности… Свято храни военную и государственную тайну, не болтай с посторонними, неизвестными тебе людьми. Задерживай подозрительных лиц, разоблачай болтунов, провокаторов и будь беспощаден к шпионам и диверсантам!».

Научный сотрудник ГИМ Н.Д. Столова ещё в 1942—1943 гг. сделала несколько записей, касавшихся истории ДНО Бауманского района Москвы, формирование которой началось 2—3 июля 1941 года. Она пополнилась также за счёт 300—400 добровольцев из Молотовского района столицы и 150 человек из Московской области. Ополченцев разместили в школах № 343, 350, 352. Комиссия по их приёму работала в Клубе шофёра на Ново-Рязанской улице (д. 26). Уже 9 июля дивизия отбыла в г. Химки для проведения военных занятий, а затем её перебросили под г. Дорогобуж. В записках Столовой упоминаются имена ряда народных ополченцев, в частности, политрука роты истребительного батальона Манахова, капитана Фёдорова, профессоров Кона, Лапидуса, Сергеева, Сергиенко, Файнгара. Наряду с представителями научно-педагогического мира воинами 7 ДНО стали многие квалифицированные рабочие (слесари, токари, фрезеровщики и др.). На двух фотографиях зафиксирована поездка в Дорогобуж 3 октября 1941 года делегации Бауманского района Москвы для вручения знамени 7 ДНО. С этим знаменем её 1-й полк вскоре сумел выйти из окружения, в котором оказался 6 октября 1941 года.

Записи Столовой содержат также информацию о 16-м истребительном батальоне Бауманского района Москвы, которым командовал майор Нагасов, а комиссаром был Сибельдин. В этот батальон перевели часть народных ополченцев из 7 ДНО перед отправкой её на фронт. В октябре 1941-го 16-й истребительный батальон, вошедший в состав 4-го Московского стрелкового рабочего полка, занял боевые позиции на линии обороны: село Крылатское, дер. Татариново, Кунцево. Сегодня об этом напоминают название Рубежного проезда и скромный камень в Крылатском (на пересечении Рубежного проезда с Рублёвским шоссе). После разгрома немецко-фашистских войск под Москвой батальон в феврале 1942 года перебросили на фронт в село Ново-Никольск, около посёлка Нелидово (Калининская область). Там геройски сражался красноармеец А. Ильин. Отправленный в разведку, получив ранение в спину, он продолжил вести бой, за что был удостоен ордена Красной Звезды.

10 декабря 1943 года археолог Д.А. Крайнов, бывший до ухода в народное ополчение сотрудником ГИМ, направил письмо с фронта с боевым приветом директору музея Анне Самойловне Карповой. Археолог проинформировал её о своих мытарствах после окружения под г. Спас-Демянском, в окрестностях которого безоружные и голодные ополченцы из Ленинского района Москвы бродили пять дней, пока не попали в немецкий плен. Под Смоленском, воспользовавшись вьюгой, Д.А. Крайнов смог совершить побег из кратковременного пленения, потом (при попытке пробраться к Москве) он опять был пленён и снова бежал: недалеко от Гомеля он на ходу выпрыгнул из эшелона с советскими военнопленными, сильно повредив ногу. Какое-то время до прихода наших Д.А. Крайнов работал в театре русской драмы в г. Клинцы на Брянщине. Затем опять добровольно вступил в Красную армию. На тот момент автор письма, обладавший хорошим слухом и голосом, находился в составе дивизионного ансамбля красноармейской самодеятельности, а в свободное время писал сатиры, стихи и частушки на злободневные темы. Одна его сатира в трёх действиях «Пироги и пышки, синяки и шишки» была основана на материалах одного из докладов И.В. Сталина. Однако вскоре Д.А. Крайнова арестовали и осудили на десять лет исправительно-трудовых лагерей, из которых он был освобождён лишь в начале 1950-х годов.

Из стенограммы беседы с заведующим макетно-муляжным кабинетом ГИМ Мстиславом Васильевичем Городцовым (1896—1968), участником Первой мировой и Гражданской войн (в качестве кавалериста-подрывника) можно узнать, что в привлечении людей (в том числе беспартийных) к участию в народном ополчении большую роль играли партийные организации и райкомы партии. При этом М.В. Городцов, отравленный на фронте ещё в 1916 году и контуженный при ликвидации Антоновщины, будучи белобилетником (проблемы со слухом и ногами) и освобождённым от воинской обязанности, во время пеших маршей передвигался с большим трудом, постоянно отставая от остальных ополченцев. По его воспоминаниям, в ДНО Ленинского района командирами взводов нередко назначали без изучения документов о военном опыте ополченцев, и в таких условиях бывший писарь времён Первой мировой войны мог сразу стать взводным командиром. Первоначально для ополченцев организовывали только строевую подготовку, причём на пятерых выдавали лишь одну устаревшую или учебную винтовку. Их военная подготовка продолжилась в лесу у станции Толстопальцево, где был устроен лагерь в шалашах. Поскольку Мстислав Васильевич не очень хорошо передвигался на ногах, ему во время учений приходилось, сидя в кустах, изображать неприятеля. Тогда ополченцам довелось один раз сражаться с вражескими диверсантами. В районе г. Спас-Деменска М.В. Городцова после врачебного осмотра исключили из рядов ополчения, и он вернулся в ГИМ. Завершая свои воспоминания, М.В. Городцов констатировал: «Состав дивизии ополченческой был разношёрстный. Слишком большая разница была в возрастах. И, пожалуй, лучше было бы, если бы личный состав был разбит по возрастным признакам и по роду оружия, если бойцы ополчения раньше служили в армии. Младший командный состав дивизии находился, безусловно, не на должной высоте. И я сомневаюсь, чтобы они могли мало-мальски управлять подразделениями во время боя».

Согласно воспоминаниям начальника артиллерии 8 ДНО полковника Д.А. Юревича, записанным 8 февраля 1945 года, ополченцам в июле 1941 года первоначально выделили польские винтовки без ремней и небезопасные в обращении гранаты польского производства, а также наставления по обучению стрельбе из французских 77-мм пушек. Позже, после получения советских 76-мм пушек выпуска 1929—1930 гг. артиллеристам пришлось переучиваться. Такая же ситуация была характерна и для обеспечения других ополченских формирований. По свидетельству политработника 9 ДНО Москвы М.Э. Фидельмана, ополченцам досталось устаревшее разнокалиберное оружие времён Первой мировой войны: бельгийские, немецкие («Маузер»), польские («Бердан»), русские, финские, французские («Лебель») винтовки; французские пушки; ручные пулемёты систем «Браунинг» и «Кольт» старых образцов. В ряде ополченских частей имелись также 55-мм и 82-мм миномёты.

Однако практически ни одно из ополченских формирований Москвы 1941 года не было обеспечено полным боекомплектом, транспортом, средствами связи, обмундированием и шанцевым инструментом. Комиссар 2-го батальона 30-го полка 13 ДНО Москвы Д.Ф. Медведев, тяжело раненный в боях под Вязьмой в октябре 1941 года, в 1947-м вспоминал: «Людей хороших много было. Досадно, что оружия не было, не было противотанковых средств. Если бы были противотанковые средства, эти люди, несмотря на то, что они мало подготовлены, делали бы чудеса. Душа у них была замечательная. Люди были замечательные, но беда в том, что у нас даже винтовок хороших не было. Вооружение было плохое, не было противотанковых гранат».

В Институте философии АН СССР, по воспоминаниям профессора-философа Б.Г. Сафронова, сформировали артиллерийский расчёт во главе с директором академиком Б.М. Кедровым, а его жена — научный сотрудник Биохимического института имени А.М. Баха Т.Н. Ченцова, также добровольно вступившая в народное ополчение, была назначена подносчицей снарядов.

Новоиспечённых артиллеристов нужно было в кратчайшие сроки обучить стрельбе с закрытых позиций и прямой наводкой, а также быстрой установке орудий на позициях. Но сами пушки поступали в части народного ополчения с опозданием, а на основе текстов одних лишь наставлений обучиться стрельбе было невозможно. Тогда находчивые философы-ополченцы соорудили бутафорское орудие из берёзовых брёвен.

Если потребности дивизий народного ополчения в высшем и среднем командном составе удалось в основном удовлетворить за счёт кадровых военных, то гораздо хуже обстояли дела с младшими командирами, стоявшими во главе взводов и отделений. Да и недавние выпускники военных училищ не имели ни боевого, ни практического опыта. А ведь они непосредственно должны были воздействовать своим примером и увлекать ополченцев в бой. Кроме того, ополченцев не успели даже обучить как следует военному делу. 9 июля 1941 года газета «Красная звезда» опубликовала содержание беседы своего корреспондента с начальником штаба ДНО Свердловского района Москвы, который с излишним оптимизмом сообщил: «Прежде всего, мы стремимся приучить ополченцев к условиям суровой походной жизни… Программа подготовки предусматривает занятия по изучению материальной части оружия, средств связи, инженерного дела. Много внимания уделяется тактике — действиям в разведке и охранении, искусству наступления, обороны, встречного боя. Намечено провести несколько специальных занятий, чтобы ознакомить ополченцев с методами борьбы против вражеских диверсантов и парашютистов. Вся учёба ведётся ускоренными темпами, ни одна минута не пропадает зря». Возникает риторический вопрос: разве можно было всё это осуществить в течение пяти дней с начала формирования народного ополчения, да ещё и в условиях Москвы?!

Секретарь же Куйбышевского райкома партии Москвы Н.М. Шахова в отчёте от 21 сентября 1942 года честно написала: только «с 8 июля 1941 г. дивизия начала заниматься военным обучением, главным образом строевой подготовкой».

Речь идёт о 4 ДНО, которую в ночь на 12 июля отправили на строительство оборонительных сооружений вообще без оружия. Далее Н.М. Шахова столь же откровенно признала: «На оборонительных рубежах (Сычёвка, Андреевский район) дивизия работала по 11 ч в сутки и проделала большую работу. Обучение не проводили и к боевым действиям не готовились». Понадобилось вмешательство райкома партии, МГК ВКП(б) и даже ЦК ВКП(б), чтобы ополченцы 4 ДНО в августе приступили, наконец, к военной подготовке.

В ответ на критические замечания 3 августа 1941 года (видимо, по указанию командующего войсками МВО генерал-лейтенанта П.А. Артемьева) газета «Красный воин» опубликовала несколько материалов об обучении народных ополченцев военному делу: «Из-за бугра мчится танк “противника”. Медленно поворачивается башня, выискивая цель. Грозно нацелилась пушка. Вот-вот грянет орудийный выстрел. Но в это мгновение ополченец Юдаков, приподнявшись из небольшого окопчика, метко бросает гранату на башню танка. Так тренируются бойцы народного ополчения подразделения тов. Егорова в истреблении танков и гранатометании. В подразделении уже выявилась целая группа метких гранатомётчиков. Ополченец Ошарин бросает гранату точно в цель на расстояние 45 м. Иванов и Ежов — на 40 м» (старший политрук Н. Сорокин); «Успешно идёт учёба в нашем подразделении народного ополчения. Бойцы проходят огневую подготовку, осваивают оружие, готовятся к решительным боям. За время пребывания в части я изучил материальную часть ручного пулемёта и научился метко метать гранаты. Систематическая тренировка в гранатометании вырабатывает меткость и ловкость. В настоящее время я с гордостью заявляю, что смогу без промаха поражать вражеские танки связками гранат» (боец А. Баранов); «В подразделении народного ополчения я с большим желанием овладеваю специальностью пулемётчика. Уже изучил материальную часть станкового пулемёта, готовлюсь к боевым стрельбам. Учёба у нас проходит с большим подъёмом. Каждую минуту драгоценного времени мы используем для повышения своей боевой подготовки» (боец Г. Каретников).

Обучать особенностям современного боя нужно было не только рядовой, но и командный состав ополченских формирований. 6 августа 1941 года начальник штаба 21 ДНО Москвы (с 25 сентября 1941 г. — 173-я стрелковая, а с 1 марта 1943 г. — 77-я гвардейская стрелковая дивизия) полковник Г.Н. Первенцев подписал приказ № 16: «1. Командирам и комиссарам частей провести беседы и разъяснить всему среднему и старшему комсоставу и частям о тактике немецких мотоциклистов и бронетанковых частей, добившись понимания авантюристичности их действий, рассчитанных на внешний эффект и малостойкую пехоту и слабо подготовленный начальствующий состав. Добиться, чтобы весь начсостав не боялся вклинения в глубину нашего расположения подвижных групп противника и направлял бы все свои усилия на отсечение его пехоты от танков. 2. Такие беседы и разъяснения провести со всем рядовым составом, добившись полного понимания и усвоения методов борьбы нашей пехоты с подвижными частями противника».

О недостаточной боевой подготовке дивизий народного ополчения Москвы вспоминали позднее сами ополченские командиры В.Р. Вашкевич (2-я стрелковая дивизия) и Я.С. Воробьёв (1-я стрелковая дивизия). Ополченец 8 ДНО П.М. Якобсон признавал в апреле 1944 года: «Плохо мы воевали потому, что нас плохо учили… Наш полковник был такого партизанского склада характера и не мог заставить людей учиться, и мы стреляли очень плохо. Из 160 человек только 4 человека попали три раза из 42 в мишень»40. Такими слабыми результатами в боевой подготовке народных ополченцев, недокомплектом вооружения и личного состава дивизий были крайне недовольны генералы Г.К. Жуков и И.И. Федюнинский. Лишь в подмосковных лагерях после 10—12 июля народных ополченцев стали более интенсивно обучать штыковому бою, стрельбе, метанию гранат.

Часть дивизий народного ополчения Москвы в июле—августе 1941 года занималась строительством оборонительных сооружений Можайской линии обороны, а также уборкой урожая в колхозах. Такое отвлечение сил ополченцев отрицательно сказалось на их боевой подготовке. Об этом писал в мемуарах политрук А.С. Жаренов, художник Мосфильма (всё это проиллюстрировав зарисовками ещё на войне).

В сентябре де-юре (но не де-факто) московское ополчение на время прекратило своё существование: добровольные народные дружины были реорганизованы в стрелковые дивизии неполного состава. Переименование не привело, однако, к качественному улучшению их снабжения обмундированием, оружием и боеприпасами. В таком неподготовленном к боевым действиям виде эти дивизии и бросили в начале октября 1941 года в бой под Вязьму и Ельню. Итог известен: большинство бывших ополченцев, ставших одним росчерком пера воинами Красной армии, погибли, скончались от ран либо попали в плен. А их родственники получили скупые и холодные официальные извещения: «Ваш муж (сын) пропал без вести».

И сгинувших бесследно в огне войны, и попавших в плен советская власть считала «пропавшими без вести». Их вдовы и дети не пользовались никакими льготами.

Только 22 июня 2001 года, в день 60-летия вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз на историко-документальной выставке «Мы победим?!», проводившейся в Выставочном зале федеральных архивов и посвящённой этой скорбной дате, организация «Военные мемориалы» продемонстрировала посетителям результаты своей патриотической работы. Это была электронная база данных на советских офицеров, в т.ч. из московских дивизий народного ополчения, ставших узниками фашистских лагерей на территории Польши и там захороненных в братских могилах. Среди этих материалов оказалось и личное дело пленного офицера-ополченца 8 ДНО, бывшего начальника железнодорожной станции Загорск (ныне г. Сергиев Посад) Сергея Ивановича Захарова (1892—1942). В его деле, как и в делах других военнослужащих, оказавшихся в фашистском плену, сохранилось немало данных: место и дата рождения, гражданская профессия, воинское звание и воинская часть, домашний адрес, семейное положение, имя, отчество и фамилия жены. Была зарегистрирована и точная дата гибели — 16 октября 1942 года, когда Захарову едва исполнилось 50 лет.

Как специалисту-железнодорожнику Сергею Ивановичу, находившемуся уже в летах, страдавшему от язвенной болезни желудка, никогда ранее не воевавшему, присвоили в ополчении офицерское звание воентехник 1 ранга, соответствовавшее званию старший лейтенант. Он, видимо, отвечал за снабжение своего 1301-го полка вооружением и боеприпасами, о чём свидетельствуют воспоминания других ополченцев, в частности, Б.И. Гущина из 9 ДНО Кировского района. Служить С.И. Захаров попал во 2-й (затем переименованный в 23-й, а позже в 1301-й) стрелковый полк 8 ДНО Краснопресненского района Москвы. О том, что в состав этой дружины входил батальон ополченцев из Загорска, вспоминал 8 февраля 1945 года полковник Д.А. Юревич (в 1941-м — начальник артиллерии 8 ДНО).

Артиллерист 975-го артполка 8 ДНО, впоследствии профессор, многолетний сотрудник Института истории СССР АН СССР В.А. Дунаевский, отмечал в своих воспоминаниях «О прошедшем»: «Если присоединившиеся к нам добровольцы из Воскресенского, Загорского, Коломенского, Ногинского, Подольского, Солнечногорского районов Московской области были люди достаточно закалённые, многим московским ополченцам, в частности, некоторым студентам, было тяжеловато, хотя стенаний ни от кого мне слышать не приходилось». Об этом же сообщал и ветеран этой дивизии Ю.М. Пошеманский, выпустивший книгу очерков об однополчанах «Солдаты Красной Пресни». В ней говорится о зачислении в дивизию жителей Подмосковья (в том числе Загорского района). В книгу Ю.М. Пошеманского включена и составленная полковником Н.Г. Домницким историческая справка о боевом пути 8 ДНО.

Штаб формирования дивизии находился на ул. Заморенова, д. 29 и в Стрельбищенском переулке, д. 14. Сбор ополченцев проводился в основном в средних школах № 93, 89, 95, 105, а 2-й полк разместился в школах № 83, 101. 8 ДНО Краснопресненского района Москвы отличалась по своему составу. Вместе с рабочими «Трёхгорки», металлического завода «Красная Пресня», вагоноремонтного завода в состав 8 ДНО сражаться с фашистами отправился цвет столичной интеллигенции. В неё входили роты, неофициально именовавшиеся «писательской», «научной» и «актёрской». В первой служили члены Союза писателей СССР, вторая состояла из профессоров, преподавателей и студентов МГУ имени М.В. Ломоносова, ещё две роты сформировали из музыкантов Московской консерватории (в т.ч из Квартета имени Л. Бетховена), артистов Театра Революции и др. Отметим, что на 80 проц. дивизия состояла из людей с высшим и средним образованием.

На фронт пытались уйти также Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс, но получили отказ. В «актёрскую» роту 8 ДНО записался будущий драматург, а тогда молодой актёр Виктор Розов. Скульптор Евгений Вучетич стал рядовым 13 ДНО Ростокинского района. В ополчение ушли писатели Василий Гроссман, Александр Бек, Юрий Лебединский и другие. Среди них был и доброволец, один из основателей журнала «Огонёк» Ефим Давыдович Зозуля (1891—1941). Два месяца он прослужил в артиллерийской части одной из ДНО, а затем стал военным корреспондентом газеты 31-й армии «Иду на врага» (скончался от ран в госпитале в г. Рыбинске).

Писатель Эммануил Казакевич, будучи признанным негодным к военной службе (по зрению), записался в народное ополчение, участвовал в боях, работал военным корреспондентом, позже (в июне 1943 г.) самовольно уехал из запасного полка на фронт, за что даже находился под следствием. Его боевая биография честно отражена в одном из писем жене: «Вот итог за три года и один месяц: я совершил не менее пяти подлинных подвигов; в самые трудные минуты был весел и бодр; и подбадривал других; не боялся противника; не лебезил перед начальством; не старался искать укрытия от невзгод, а шёл им навстречу и побеждал их; любил подчинённых и был любим ими; оставался верен воспоминаниям о тебе и двух детских жизнях — нашей плоти; сохранял юмор, веру и любовь к жизни во всех случаях; был пять раз представлен к награждению орденами и получил пока только один орден; из рядового стал капитаном; будучи почти слепым, был прекрасным солдатом и хорошим разведчиком; не использовал своей профессии писателя и плохое зрение для устройства своей жизни подальше от пуль; имел одну контузию и два ранения».

6 июля в ряды народного ополчения Москвы вступил один из основоположников теоретической космонавтики Александр Игнатьевич Шаргей (1897—1942), автор книги «Завоевание межпланетных пространств» (Новосибирск, 1929), вынужденный после Гражданской войны скрываться под чужим именем — Юрий (Георгий) Васильевич Кондратюк, с которым он и вошёл в историю мировой науки и техники. Учёный погиб в одном из боёв в феврале 1942 года на территории Калужской области.

В боях под Ельней и Наро-Фоминском участвовал 49-летний московский ополченец, юрист по специальности Михаил Васильевич Косаткин, который воевал на стороне красных ещё в период Гражданской войны.

Формирование 8 ДНО, как и других ополченских дивизий Москвы, шло исключительно быстро. К 7 июля 1941 года дивизия была в основном создана и насчитывала в своём составе 5334 человека. Облегчил её формирование подбор опытных кадров: командиром дивизии был назначен комбриг Д.П. Скрипников, начальником штаба — полковник Ф.П. Шмелёв, начальником артиллерии — подполковник Д.А. Юревич, заместителем командира дивизии по тылу — С.С. Златолин, начальником продовольственного снабжения — Д.Д. Плужников, заместителем начальника политотдела — член партии с 1924 года Н.И. Соколов. Командиром 2-го полка стал полковник А.Я. Потапов, его заместителем по политической части — преподаватель университета батальонный комиссар М.И. Стишов. Это был круг тех людей, с которыми общался или выполнял их задания в июле — начале октября 1941 года воентехник 1 ранга С.И. Захаров. Те из них, кому посчастливилось выжить, оставили свои воспоминания. Они помогают сегодня восстановить боевой путь ДНО и воскресить образы погибших.

Наглядно представляешь себе, как, выдав одну винтовку на семерых, необученных ополченцев 2-го полка 8 ДНО направили 10 июля 1941 года из Москвы на краткосрочную военную подготовку в район Бузланово — Никольское — Урюпино по Волоколамскому шоссе. Об этом С.И. Захаров успел сообщить в письме домой (к сожалению, не сохранилось). Помимо краткого текста в нём имелся схематичный рисунок семерых шагающих ополченцев, и лишь у одного из них на плече — ружьё.

Военная подготовка ополченцев оставляла желать лучшего. Начальник артиллерии 8 ДНО полковник Д.А. Юревич вспоминал: «Возрастной состав был пёстрый — и старики, и молодёжь, и студенты, и профессора. Но все очень добросовестно относились ко всякому делу, например, к началу занятий, и никаких жалоб не было, все были очень дисциплинированны. Но, конечно, недостаток был тот, что состав был мало обучен». В ходе боевой учёбы выявилось, что для некоторых бойцов, особенно старших возрастов, нагрузки оказались не под силу. Пришлось отправлять их в Москву. В числе отчисленных из полка С.И. Захаров не значился. Он продолжал свой боевой путь, хотя по возрасту и целому букету хронических заболеваний мог бы воспользоваться случаем и вернуться домой.

8 июля 1941 году был подписан приказ Ставки Главного Командования (ВГК) № 00409 «О формировании фронта Можайской линии обороны». В состав фронта включались три армии — 32, 33 и 34-я, в которые вошли десять дивизий народного ополчения. 8 ДНО включили в 33-ю армию. Уже 20 июля приказом командующего войсками МВО 8 ДНО была направлена на строительство Можайской линии обороны. 2-й полк эшелоном прибыл на станцию Дорохово, а затем через Рузу пешком — к месту назначения. Ополченцы приступили к сооружению оборонительного рубежа к западу от Рузы, по линии Деменцево — Кривоногово — Милетино — Хотилово. Штаб же дивизии размещался в лесу около дер. Настасьино. Пришлось ополченцам осваивать новые специальности, строить и оборудовать инженерные заграждения, огневые позиции и укрытия. Замполит полка батальонный комиссар М.И. Стишов вспоминал: «Работать приходилось много (говорю без преувеличения) от зари до зари с небольшими перерывами на завтрак, обед и ужин. Так что чистых рабочих часов получалось не меньше 15 в сутки». Времени на военную подготовку практически не оставалось. Об этом же писали и другие однополчане С.И. Захарова. В частности, ополченца П.М. Якобсона, в стенограмме воспоминаний, записанных в 1944 году представителями Комиссии по составлению хроники Великой Отечественной войны, читаем: «Стрелять нас почти не учили, учили только теории стрельбы».

От рядового до генерала все понимали эту ситуацию. Заместитель Верховного главнокомандующего Вооружёнными силами СССР — первый заместитель наркома обороны СССР генерал армии Г.К. Жуков в докладной записке от 7 августа 1941 года в Народный комиссариат обороны СССР сообщал: «32 и 33-я армии, состоящие из 10 дивизий народного ополчения, прибывшие в состав Резервного фронта, имеют очень много недостатков… 1. В дивизиях имеется много совершенно не обученных и не умеющих даже владеть винтовкой; 2. Дивизии не довооружены, а имеющееся вооружение — разных систем. В части засылаются боеприпасы других калибров». Определённые шаги в деле повышения боеспособности дивизий народного ополчения были сделаны, но времени уже не было. Враг рвался к Москве.

В соответствии с приказом Ставки Верховного Командования от 30 июля 1941 года № 00583 «О формировании Резервного фронта» 8-я стрелковая ДНО передавалась в состав 32-й армии, которой было приказано: «Армию походом сосредоточить в районе Вязьмы и к утру 4.08.1941 г. занять рубеж Богородицкое, Лысово, Подрезово, Панфилово, Годуновка, Штарм — Вязьма». В тот же день 8-й дивизии и трём стрелковым полкам были вручены боевые знамёна и грамоты Краснопресненского РК ВКП(б). При получении боевых знамён личный состав дивизии привели к присяге.

4 августа 8 ДНО перебросили на Ржевско-Вяземскую линию обороны, в район Семлево. Там же была создана походная школа младших командиров. Воентехники 1 и 2 рангов приступили к их обучению. Опять начали строительство нового оборонительного рубежа. В соответствии с решением ГКО все дивизии народного ополчения с 1 сентября были переформированы в стрелковые дивизии. Нумерация дивизий сохранялась прежней, а вот их частей и подразделений — была изменена. В частности, 2-й (23-й) полк стал 1301-м стрелковым полком. 26 сентября 1941 года на основании директивы наркома обороны все дивизии народного ополчения Москвы были включены в состав регулярных войск РККА со снятием названия «народного ополчения».

С 3 сентября 1941 года 1301-й полк 8-й стрелковой дивизии занимал оборону по восточному берегу Днепра, на рубеже Благовещенское — Милоселье — Болдино. Днём и ночью шла работа по созданию ротных опорных пунктов, противотанковых рвов и других препятствий. Однако вступить в бой на этих рубежах ему не пришлось. К вечеру 3 октября фашисты прорвали полосу обороны фронта и вклинились в неё на глубину 80 км. Перегруппировка частей 8-й дивизии в новый район обороны проходила комбинированным способом. 1303-й стрелковый полк выехал туда на машинах, а 1301-й выдвигался пешим порядком. В ночь на 3 октября подразделения 8 ДНО на автомашинах выехали на юг по маршруту Жевлаки — Ленкино — Торжок — Уварово. Утром 4 октября в предрассветном тумане несколько батальонов 1301-го и 1303-го полков вступили в бой. За один только день ополченцы потеряли до половины личного состава. Не хватало ни снарядов, ни бутылок с зажигательной смесью, приходилось сражаться врукопашную. Информация об этих боях, героизме и самоотверженности красноармейцев и командиров 8-й дивизии отражены в стенограммах бесед сотрудников Комиссии по истории Великой Отечественной войны с С.П. Толстовым, Д.А. Юревичем, П.М. Якобсоном, а также в воспоминаниях П.И. Сараева и Н.И. Соколова.

Ополченцы не только защищали свои позиции до последнего патрона, но и сами переходили в атаку. Так действовали бойцы 1301-го полка, в районе населённого пункта Зубово: отразив атаку немцев, они контратакой выбили противника с занимаемого рубежа. К исходу 4 октября в полку осталось около 350 бойцов и командиров. К вечеру 6 октября фашистские танки и пехота расчленили остатки 8-й дивизии, и стали окружать ополченцев, которые организовали круговую оборону. Но силы были неравные. Часть ополченцев погибла на поле боя, многие попали в плен.

Несмотря на недостаточную военную подготовку и нехватку оружия и боеприпасов, рядовые бойцы и командиры московских ополченских формирований храбро сражались осенью 1941 года с превосходившими и хорошо обученными частями вермахта на подступах к Москве, под Ельней и Вязьмой. А часть народных ополченцев столицы, ставших бойцами, командирами и политработниками регулярных частей Красной армии, участвовала в Сталинградской битве 1942—1943 гг. и дошла с боями до Берлина в победном мае 1945 года. Готовясь отметить четвёртую годовщину со дня создания соединения, командование 60-й стрелковой Севско-Варшавской Краснознамённой ордена Суворова дивизии, сформированной на основе ДНО Ленинского района Москвы, 26 июня 1945 года передало боевой привет трудящимся родного района. Как подчёркивалось в документе, «наше знамя участвовало на параде Победы в Москве». И погибшие, и выжившие ополченцы внесли свой вклад в Великую Победу.

Авторы: Муромцева Людмила Петровна, доцент исторического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, кандидат исторических наук; Перхавко Валерий Борисович, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, кандидат исторических наук.

Изображение из открытых источников.

Исторические события:

Участники событий и другие указанные лица:

Анчишкин Иван Александрович, советский партийный и военно-политический деятель, экономист, участник Великой Отечественной войны, подполковник;
Артемьев Павел Артемьевич, советский военачальник, генерал-полковник, участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, командующий Парадом на Красной Площади в Москве 7.11.1941 года и Маршем пленных 17.07.1944 года;
Бек Александр Альфредович, советский писатель, прозаик, участник Великой Отечественной войны, ополченец Краснопресненской стрелковой дивизии Москвы, военный корреспондент, автор повести «Волоколамское шоссе»;
Богданов Александр Владимирович, полковник, участник Великой Отечественной войны;
Вашкевич Владимир Романович, советский военный деятель, генерал-полковник;
Воробьёв Яков Степанович, советский военный деятель, Гвардии генерал-лейтенант, Герой Советского Союза;
Вучетич Евгений Викторович, советский скульптор-монументалист, педагог, академик АХ СССР, Герой Социалистического Труда, Народный художник СССР, Лауреат Ленинской премии и пяти Сталинских премий;
Гилельс Эмиль (Самуил) Григорьевич, советский пианист, музыкальный педагог;
Гордон Абрам Евсеевич, участник Великой Отечественной войны, ополченец 5 Московской срелковой дивизии народного ополчения, 113 стрелковой дивизии, капитан;
Гроссман Василий (Иосиф) Семёнович (Соломонович), русский советский писатель и журналист, военный корреспондент;
Дунаевский Владимир Аронович, советский и российский историк, доктор исторических наук;
Жуков Георгий Константинович, участник Первой мировой и Гражданской войн, военачальник Великой Отечественной войны, четырежды Герой Советского Союза, Маршал Победы;
Зозуля Ефим Давидович, русский советский писатель, прозаик и журналист, военный корреспондент;
Казакевич Эммануил Генрихович, еврейский советский писатель и поэт, переводчик, киносценарист;
Кондратюк ( Шаргей) Юрий (Александр) Васильевич (Игнатьевич);
Костягин Павел Иванович, майор, старший политрук, участник Великой Отечественной войны;
Крайнов Дмитрий Александрович, советский археолог, крупный исследователь культур неолита и бронзы центра Русской равнины, доктор исторических наук;
Либединский Юрий Николаевич, советский писатель и журналист, военный корреспондент;
Маркова Анна Андреевна, санинструктор;
Маркус Борис Львович, советский экономист, доктор экономических наук, профессор;
Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович, русский революционер, советский политический, государственный и партийный деятель, народный комиссар иностранных дел СССР, министр иностранных дел СССР, один из высших руководителей ВКП(б) и КПСС;
Первенцев Георгий Николаевич, советский военачальник, генерал-майор, начальник штаба 33 армии в период Великой Отечественной войны;
Пошеманский Юрий Михайлович, старший сержант, участник Великой Отечественной войны;
Розов Виктор Сергеевич, советский драматург и сценарист, участник ВОВ, ополченец 8 стрелковой дивизии народного ополчения Краснопресненского района Москвы, Лауреат Государственной премии СССР, автор пьесы «Вечно живые», сценария к фильму «Летят журавли», президент Российской академии театрального искусства;
Рындзюнский Павел Григорьевич, советский и российский историк, специалист в области социально-экономической истории и истории общественного движения России XVIII — XIX веков, музеевед, доктор исторических наук;
Скрипников Даниил Прокофьевич, советский военачальник, комбриг, Полный Георгиевский кавалер;
Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, фактический руководитель СССР, генеральный секретарь ЦК КПСС, генералиссимус Советского Союза;
Толстов Сергей Павлович, советский историк, этнограф, археолог, исследователь истории народов Средней Азии;
Федюнинский Иван Иванович, советский военачальник, генерал армии, Герой Советского Союза, Герой Монгольской Народной Республики;
Шепилов Дмитрий Трофимович, советский государственный и партийный деятель, учёный-экономист, министр иностранных дел СССР, главный редактор газеты «Правда»;
Шмелёв Фёдор Петрович, советский военачальник, генерал-майор;
Якобсон Павел Максимович, советский учёный-психолог и педагог, доктор психологических наук, специалист в области психологии чувств и эмоций.

Дорогобуж Смоленской области является моногородом в соответствии с официальным перечнем моногородов, утвержденным Правительством Российской Федерации. Моногород - населенный пункт, экономическая деятельность которого тесно связана с единственным (градообразующем) предприятием или группой жестко интегрированных между собой предприятий. Развитие моногородов России предусматривает меры по диверсификации экономики, развитию социально-экономического положения и улучшению городской среды.